Все события, физические и юридические лица являются от начала до конца бессовестной выдумкой автора и к тому, что случилось на самом деле, не имеют никакого отношения.

Не секрет, что многие охотники боятся кабанов. Боятся, правда, по разному: кто-то платонически, кто-то скрыто, кто-то панически, кто-то до смерти и т. д. Но, конечно, тех, кто не боится, намного больше кабаньих трусов. Соотношение приблизительно 10:1 в пользу тех смелых, но слегка опасающихся. Почему именно 10:1? Доводы в пользу этого соотношения, можно представить в двух плоскостях:

1. Изложить 10 (100, 1000 и т. д.) случаев, когда охотник не сдрейфил перед лицом кабаньей опасности и 1 (10, 100 и т. д.), когда вышеупомянутый охотник доблестно испугался.

2. Вспомнить, когда 10 (100, 1000 и т. д.) охотников одновременно напали на одного кабана, но, соответственно 1 (10, 100 и т. д.) из нападающих - тоже одновременно, праздновали труса.

Я, пожалуй, пойду по второму пути, просто для экономии места.

Так вот, случай этот произошел в 80-х годах. В то время охотничья судьба занесла меня в компанию комитетчиков, которые в сезон каждые выходные планомерно ездили на копытную охоту в сопредельные с Московской области. Собирались, по традиции, у кафе "Лель" на проспекте Мира в 19-00 в пятницу. У комитетчиков всегда в распоряжении был ГАЗ-66 с отапливаемым кунгом, лицензии на лося и кабана. Старшим команды, но не по званию, был некий Вася, сильно смахивающий ниспадающими верхними веками и тяжелым мутным взглядом на вурдалака. Его всегда провожали на охоту последовательно сначала жена, а потом любовница. Было забавно смотреть, как эти женщины по очереди повязывали шерстяные шарфики на Васину шею и совали ему теплые варежки.

Основной задачей старшего была отобрать у нас все спиртное, чтобы потом равномерно распределять его на все дни охоты. Наша задача была, наоборот, утаить от Васи как можно больше алкоголя, чтобы потом бесконтрольно им пользоваться. Умудренные опытом офицеры, старшины и прапорщики, в том числе воевавшие в Афганистане, прятали от Васи спиртное совершенно изощренными способами. В ход шли и медицинские грелки с самогоном, и супертонкие, изготовленные по форме тела на заказ фляжки со спиртом, и даже, коньяк, разлитый в стволы двуствольного ружья, заткнутых с двух сторон специальными пробками. Кстати, знаете, сколько входит в двустволку 12-го калибра водки? При длине стволов 750 мм и не очень строгих патронниках - 410 мл.

Так вот, отобрав все (ой ли!) горючее у охотников, Вася неизменно цитировал Ю. А. Гагарина: "Поехали!" и нажимал специальную кнопку, чтобы водитель-солдатик начинал движение. Причем гагаринская цитата не имела отношения к водителю, а была сигналом к началу контролируемого Васей процессу поглощения спиртного копытной командой.

Сами понимаете, что команда в тот раз состояла из круглого числа 10, составляющих ее охотников-копытников. Да, среди охотников встречаются и специальные охотники-копытники. Больше того, среди копытников подчас встречаются еще и низкопробные "мясники". Этих "мясников" отличает патологическая жадность до мяса, паническая боязнь зверя и изощренная хитрость в сокрытии своих тайных пороков. Как потом выяснилось, был среди нас один такой мясник-подполковник, но об этом потом…

Поскольку ГАЗ-66 под управлением срочного солдата передвигался по дорогам общего назначения очень и очень не срочно, то у дружного охотколлектива было предостаточно времени для распития различных напитков в количестве, необходимом для осознания своего несомненного превосходства над остальными обывателями и другими, по большей части, гражданскими ротозеями.

Когда мы прибыли на базу всего-то в 150 км от города-героя Москвы, боевой дух команды достиг небывалых высот. Все были готовы рвать и метать. Только глубокая темень и условия недостаточной видимости останавливали нас от немедленного преследования скопищ кабанов и сонмов лосей. Нерастраченная энергия обратилась непосредственно на остатки дозволенного спиртного. Причем Василий усердствовал больше всех, чтобы личным примером контролировать процесс. В конце концов, его сильный организм не выдержал и он, засунув завтрашнюю и послезавтрашнюю водку под матрац своей кровати, ничком повалился на нее. Все "живые" охотники тут же окружили мертвецки спящего Васю, досчитали до трех, приподняли старшего команды вместе с матрацем, извлекли фьючерсную выпивку и немедленно продолжили подготовку к грядущей охоте…

Весь следующий день прошел в бесплодных загонах под знаком тяжелого похмелья. Зверь упорно не хотел выходить на номера, отворачивая в самый последний момент, за 100-150 метров от стрелковой линии. Настроение у охотников падало, началась ругань и препирательства. Темнело… Уставшие, недовольные мы вернулись на базу. Разбор полетов начался за общим столом. Было высказано много мнений и колких взаимных замечаний. В обсуждении приняли участие все члены команды, даже гражданские. Один Вася молча молчал, но на его невысоком челе явно было написано, что он думает глубокую оперативную думу. Его чекистский проницательный взгляд последовательно вперивался то в одного охотника-копытника, то в другого… Дольше всех старший команды всматривался в некоего гладкого подполковника, ничем, впрочем, до сих пор себя не проявившего. Напряжение нарастало, воздух явственно потрескивал вокруг Васиной головы. "Все, гаси свет, завтра разберемся…" - наконец тяжело промолвил старший команды и по противозенитной траектории двинулся к своей койке.

На следующее утро, "утро стрелецкой казни", сбор команды начался довольно необычно. Старший, чисто выбритый и благоухающий "Шипром", ласково будил охотников, спрашивал как спалось, как самочувствие и всем без исключения задавал один и тот же вопрос: "Ну как, стул сформировался?" Потом он внимательно отследил посещения членов команды деревянно-дощатого сортира. На его лице читались азарт доследования и упорное желание докопаться до истины. Вася не выпускал никого из поля зрения. Некоторым, наиболее вчера отличившимся, он даже предлагал глоток-другой из личной алюминиевой фляжки, обшитой мореным дубом. Наконец, погрузившись в Шишигу (Газ-66), мы двинулись в угодья.

Тем, кто частенько бывал на облавных охотах, не надо объяснять, какие внутренние интриги плетутся при расстановке номеров и при делении команды на стрелков и загонщиков. Хорошо, если это слепой жребий… Но в данном случае всем процессом командовал единолично Вася, руководитель некоего секретного отдела и адъютант начальника N-ского управления. Кстати, имевший право на постоянное ношение табельного оружия системы Стечкина.

Во втором загоне все и приключилось… Вася услал загонщиков с егерям, расставил стрелковую линию, сам встал на соседний справа от меня номер, помахал мне рукой, приложился к фляжке и, выждав 5 минут, стал, скрываясь за кустами, передвигаться в мою сторону. Поскольку загон еще не начался, я с интересом стал наблюдать за Васиными маневрами. Он, поравнявшись со мной, жестами и многозначительными гримасами призвал меня следовать за собой. Я уже было раскрыл рот, чтобы выяснить, что происходит, но Старший откуда ни возьмись выхватил пистолет и приложил ствол себе к губам. Я понял это как приказ молчать как могила.

Дальше все проходило в обстановке повышенной секретности. Мы с Васей гуськом, сначала согнувшись в три погибели, потом и вовсе ползком, добрались до соседнего слева от меня номера, на котором был "поставлен охранять границу" как раз тот самый гладко-подозрительный подполковник. Изгиб лесной дороги и мягкий рыхлый снег позволили нам скрасть Гладкого почти вплотную, тем более что тот, к вящему моему изумлению, деловито собирался справить большую нужду прямо на отведенном ему номере… Тут до меня, наконец-то, все и дошло: и многочисленные бесплодные загоны, и блестящее расследование старшего нашей команды, которое стремительно приближалось к развязке, т. к. злополучный подполковник уже уселся под кустик, разминая в руках кусок газеты "Правда". Вася на цыпочках прокрался к засранцу и, громко хрюкнув, пнул его в оголенную задницу правой ногой, обутой в валенок с высокой калошей.

Дальше все было очень трагикомично: Гладкий упал на четвереньки и, не оборачиваясь, пропахал с голой попой по снегу около 11 метров (мне за свою жизнь много раз приходилось бить пенальти, поэтому глазомер у меня заточен как раз под 11 метров). Затем подполковник-мясник, упав ничком, попытался медленно поднять и повернуть голову назад, в нашу сторону. Вася немедленно дал очередь из Стечкина в воздух. Засранец опять зарылся мордой в снег...

Пока на выстрелы собиралась вся команда, Вася неспешно закурил и стал мне рассказывать/ каким образом он раскрыл данное преступление. " Первым делом я заметил, что подполковник жмется на расстановке номеров и не хочет вставать на хорошие. Потом обратил внимание на то, что там, где он стоял, очень сильно истоптан снег, как будто он бродил на номере. Ну и самое главное, утром засранец всегда клал в карман газету "Правда", а ведь он член партии… Вот я и решил взять эту сволочь с поличным."

На мгновение деревенский профиль Василия трансформировался в благородный абрис Шерлока Холмса. Я уже хотел что-то брякнуть по-английски, типа: "Ну, ты, бл@, и Штирлиц" - но наваждение рассеялось вместе с появлением первых членов нашей команды. Пока они подходили к нам, я успел спросить, почему Старший выбрал именно меня в свидетели. На что он мрачно ответил: "Наши бы его вообще пристрелили."

Вадим Ахтямов (Hant)