ПОВЕДЕНИЕ ОХОТНИЧЬИХ ПТИЦ ПРИ ПОГОДНЫХ АНОМАЛИЯХ
За долгие годы странствий с ружьем мне приходилось наблюдать много природных чудес, таких, например, как набухание древесных почек в ноябре или образование устойчивого снежного покрова в мае.
Помню, как однажды мы с женой поехали натаскивать молодую собаку в ближайшее Подмосковье – Бронницкие луга. Отправились на два дня; взяли с собой палатку и спальные мешки. К вечеру похолодало, и мы пораньше устроились на ночлег. Посреди ночи я захотел пить и, не зажигая фонаря, протянул руку к кружке с недопитым вчера чаем. Что за притча – чай из кружки не льется. Сунул в кружку палец, а там лед, который никак не удается продавить с первого раза. А происходило это 20 июня.
Естественно, попадая в такие аномальные условия, охотничьи птицы часто ведут себя необычно и очень по-разному. Вот некоторые из моих наблюдений. Будучи на весенней глухариной охоте в Новгородской области, где-то около 5–8 мая, мы с приятелем пошли вечером на подслух. По возвращении в лагерь радости нашей не было предела. В общей сложности мы насчитали двадцать две посадки. Моему напарнику повезло – он слышал невдалеке даже две короткие вечерние глухариные песни, но воздержался от подхода, оставив все охотничьи радости до утренней зари. Подремать решили у костра – долго ли до первой песни.
Где-то около двенадцати часов нас разбудил обильный снегопад. Оглядываюсь вокруг и вижу, как буквально в метре от костра, на сучке, приютилась погреться какая-то птаха. Видно, птичка прилетела одной из первых, обманутая майским теплом. Еще почти в полной темноте мы пошли на ток, но увы, ни песен петухов, ни призывного моканья глухарок за все утро так ни разу и не услышали. Лишь пара мошников, потревоженных нашими шагами, молча сорвалась с сосны и исчезла в чаще. Все ясно, глухари провели ночь на току, но для любви им нужна была и комфортная погода.
Вечером того же дня мы решили сходить на тягу. На улице было ветрено, морозило, по небу двигались отдельные свинцовые тучи, из которых периодически сыпались снежные заряды. Ну какая тут может быть тяга? По нашим местам вальдшнеп весной капризен. Хорошо тянет преимущественно в безветрие да еще подавай ему тепло, а еще лучше – с мелким дождичком. А здесь?! Небось, в такой холод развернулся и обратно на юг подался пережидать непогодь. Ан нет, тяга оказалась вполне приличной, только было несколько странно наблюдать, как почти черные птицы вдруг выскакивали из белой пушистой стены снегопада.
У костра, за скромным охотничьим ужином мы с приятелем обсудили свои наблюдения и пришли к следующему выводу: ну куда торопиться глухарям – они у себя дома. Рано или поздно выглянет солнышко, а там, глядишь, и потеплеет – вот тогда и можно продолжить весеннее гулянье. Иначе обстоит дело у вальдшнепов. Многим из них еще предстоит лететь и лететь на север. А время дорого, не успеешь оглянуться – и до гнездовья рукой подать, а там и линька, и, как говорится, пошло-поехало. Это в центральной полосе можно привередничать – апрель месяц, время еще есть. А здесь, ближе к северу, май почти в половине – медлить уже недосуг, и «любить» надо даже в трудных погодных условиях.
Кстати, в тот раз через пару дней тепло все-таки установилось, и каждый из нас по своему петуху взял. А когда возвращались домой, то обнаружили, что снег на оттаивающих закрайках болот во многих местах истыкан воронкообразными отверстиями от вальдшнепиных клювов. Вот где находят корм птицы в это ненастье. Легашатники знают, что осенние сроки вальдшнепиного пролета крайне растянуты и впрямую зависят от капризов осени. Однажды в Вологодской области при очень затянувшемся бесснежьи я регулярно поднимал вальдшнепов в ельниках во время заячьей охоты аж в конце октября и даже в начале ноября. В то же время, уже по приезде в Москву, мой знакомый, житель Ставрополья, сообщил, что он довольно давно охотится с легавой по вальдшнепиным высыпкам у себя дома.
В той же Вологодской области в начале мая мы вдвоем натаскивали молодую собаку. Теплынь стояла необыкновенная, дупелиный ток был почти на огороде нашего дома. Птицы было много, собака легко заработала, и мы решили для ее окончательного образования отстрелять одного дупеля из-под стойки. Вышли на луг, пустили собаку, и она вскоре стала; после команды «вперед» птица взлетела, но приятель не стрелял. Подхожу и спрашиваю, в чем дело? В ответ он удивленно смотрит куда-то вперед, как бы не веря своим глазам, и отвечает, что был перепел. Сомнения одолевают и меня. Ну откуда, скажите на милость, 6 мая в Вологодской области перепел? В наших-то краях центральной России перепел появляется не раньше второй половины мая, да и то не каждый год. А тут – на тебе, пятьсот километров на север от Москвы. Здесь в августе-то перепела днем с огнем не найдешь. На всякий случай навели собаку на перемещенную птицу – точно, перепел. Стрелять первопроходца мы, конечно, не стали, а вернувшись домой, в Москву, первых перепелов наблюдал в Марковских лугах на Клязьме, как и обычно, после 20 мая.
Вернемся теперь к необычной нынешней зиме 2006–2007 года. Что нам только не сулят ученые от этой затянувшейся теплыни: и таянье льдов в Ледовитом океане, и наводнения, и вообще близкий конец света. Достало необыкновенное тепло даже медведей. Говорят, они не ложатся в берлоги, шатаются по лесам, а в зоопарках если слегка задремлют, то все равно без конца во сне ворочаются. Зато с птицами вроде теоретически все в порядке. У пролетных, хочешь не хочешь, подавайся на юг, ибо световой день сократился. У наших зимовщиков опять же лафа – снежного покрова почти нет, кормов сколько хочешь.
Теория теорией, а на практике вроде все так, да не совсем.
Пригласили меня знакомые легашатники во второй половине октября поехать в Тульскую область поискать перелетных вальдшнепов. С вальдшнепом в эту длинную осень, по словам многих охотников, творилось что-то непонятное. Одни говорили, что он уже прошел, другие – что только-только начал идти; третьи – что он вообще еще не трогался.
Добросовестно прочесали заросшее довольно густым березняком поле и насчитали на три собаки десять подъемов; из них двух птиц взяли... Вышли в поле, где, по утверждению одного из наших охотников, летом держались перепела. «Ну какие теперь могут быть перепела? – подумал я. – На дворе вторая половина октября». По информации, полученной с юга, в основной своей массе перепел оттуда ушел в середине сентября, а тут центральная Россия – Тульская область.
Иду по этому полю, собака добросовестно челночит по невысокой стерне. Я твердо уверен, что старания ее напрасны, хотя, с другой стороны, думаю, что пусть себе напоследок разомнется – ведь впереди у нее длинная «диванная» зима. И вдруг почти лежачая стойка... Подхожу, собака начинает разбираться в набродах бегущей птицы, и наконец – подъем. И точно – перепел! Птицы было немного, и она страшно бежала, но тем не менее несколько перепелов было взято, и это – 17 октября... Позднее один наш пойнтерист сообщил, что под Каширой он стрелял перепелов еще позднее – в середине ноября.
И наконец, в этот же охотничий сезон в начале января меня пригласили на охоту по копытным в Тверскую область, район Нелидова. С некоторых пор зверей мне стрелять стало как-то жаль, а вот походить в загоне и подышать свежим воздухом – это с удовольствием.
От Москвы отъехали километров на сто; по дороге в лесу снег еще был, а вот дальше, после Ржева, он исчез полностью. Поля голые, леса мокрые, под ногами слякоть – одним словом, погода мерзость, да и только.
В третий день охоты по бесснежью загоны были сплошь пустые. Мне это надоело, и мы с приятелем на следующий день решили взять своих пойнтеров и просто погулять с ними в поле.
Заброшенный луг, по которому вихрем носились наши собаки, весь зарос полегшей некошеной травой, среди которой виднелись многочисленные лужи... Идем себе вдвоем, беседуем о том о сем, и вдруг краем глаза вижу, что моя собака стала. Ну, думаю, совсем исстрадалась, бедная, бегая по пустому месту, и стоит, видно, «по птичке». Подхожу ближе – стоит. Теперь решаю, что стоит она по свежим набродам тетеревов, здесь раньше неоднократно замечалась их стая. Подхожу вплотную – стоит. Приятель тоже заинтересовался этим зрелищем.
Посылаю собаку, и из лужи появляется бекас. От неожиданности мы оба буквально онемели. В Тверской области, 6 января – бекас! Такого быть не может. Ну хорошо, что нас двое, а то бы никто не поверил, и все это было бы отнесено к обычным охотничьим байкам! Между тем птица переместилась метров на двести и села. Навожу собаку, следует очень хорошая дальняя работа; опять подъем – бекас – точно! Полет у птицы был совершенно нормальным, и судя по нему не возникало ощущения, что бекас был подранен или вообще имел какой-то дефект.
Долго мы стояли и размышляли над этим феноменом природы. Ведь примерно десять дней назад перед оттепелью был мороз до десяти градусов со сплошным, правда, неглубоким снежным покровом. И как только умудрился выжить в это время загадочный бекас? Правда, рядом с лугом протекала все еще не замерзшая река, и, вероятно, по ее берегам можно было найти корм. Ну а дальше что? Впереди был снежный и морозный февраль и о том, выжил ли бекас, догадавшись откочевать к югу, или погиб, остается только догадываться.
Помню, как однажды мы с женой поехали натаскивать молодую собаку в ближайшее Подмосковье – Бронницкие луга. Отправились на два дня; взяли с собой палатку и спальные мешки. К вечеру похолодало, и мы пораньше устроились на ночлег. Посреди ночи я захотел пить и, не зажигая фонаря, протянул руку к кружке с недопитым вчера чаем. Что за притча – чай из кружки не льется. Сунул в кружку палец, а там лед, который никак не удается продавить с первого раза. А происходило это 20 июня.
Естественно, попадая в такие аномальные условия, охотничьи птицы часто ведут себя необычно и очень по-разному. Вот некоторые из моих наблюдений. Будучи на весенней глухариной охоте в Новгородской области, где-то около 5–8 мая, мы с приятелем пошли вечером на подслух. По возвращении в лагерь радости нашей не было предела. В общей сложности мы насчитали двадцать две посадки. Моему напарнику повезло – он слышал невдалеке даже две короткие вечерние глухариные песни, но воздержался от подхода, оставив все охотничьи радости до утренней зари. Подремать решили у костра – долго ли до первой песни.
Где-то около двенадцати часов нас разбудил обильный снегопад. Оглядываюсь вокруг и вижу, как буквально в метре от костра, на сучке, приютилась погреться какая-то птаха. Видно, птичка прилетела одной из первых, обманутая майским теплом. Еще почти в полной темноте мы пошли на ток, но увы, ни песен петухов, ни призывного моканья глухарок за все утро так ни разу и не услышали. Лишь пара мошников, потревоженных нашими шагами, молча сорвалась с сосны и исчезла в чаще. Все ясно, глухари провели ночь на току, но для любви им нужна была и комфортная погода.
Вечером того же дня мы решили сходить на тягу. На улице было ветрено, морозило, по небу двигались отдельные свинцовые тучи, из которых периодически сыпались снежные заряды. Ну какая тут может быть тяга? По нашим местам вальдшнеп весной капризен. Хорошо тянет преимущественно в безветрие да еще подавай ему тепло, а еще лучше – с мелким дождичком. А здесь?! Небось, в такой холод развернулся и обратно на юг подался пережидать непогодь. Ан нет, тяга оказалась вполне приличной, только было несколько странно наблюдать, как почти черные птицы вдруг выскакивали из белой пушистой стены снегопада.
У костра, за скромным охотничьим ужином мы с приятелем обсудили свои наблюдения и пришли к следующему выводу: ну куда торопиться глухарям – они у себя дома. Рано или поздно выглянет солнышко, а там, глядишь, и потеплеет – вот тогда и можно продолжить весеннее гулянье. Иначе обстоит дело у вальдшнепов. Многим из них еще предстоит лететь и лететь на север. А время дорого, не успеешь оглянуться – и до гнездовья рукой подать, а там и линька, и, как говорится, пошло-поехало. Это в центральной полосе можно привередничать – апрель месяц, время еще есть. А здесь, ближе к северу, май почти в половине – медлить уже недосуг, и «любить» надо даже в трудных погодных условиях.
Кстати, в тот раз через пару дней тепло все-таки установилось, и каждый из нас по своему петуху взял. А когда возвращались домой, то обнаружили, что снег на оттаивающих закрайках болот во многих местах истыкан воронкообразными отверстиями от вальдшнепиных клювов. Вот где находят корм птицы в это ненастье. Легашатники знают, что осенние сроки вальдшнепиного пролета крайне растянуты и впрямую зависят от капризов осени. Однажды в Вологодской области при очень затянувшемся бесснежьи я регулярно поднимал вальдшнепов в ельниках во время заячьей охоты аж в конце октября и даже в начале ноября. В то же время, уже по приезде в Москву, мой знакомый, житель Ставрополья, сообщил, что он довольно давно охотится с легавой по вальдшнепиным высыпкам у себя дома.
В той же Вологодской области в начале мая мы вдвоем натаскивали молодую собаку. Теплынь стояла необыкновенная, дупелиный ток был почти на огороде нашего дома. Птицы было много, собака легко заработала, и мы решили для ее окончательного образования отстрелять одного дупеля из-под стойки. Вышли на луг, пустили собаку, и она вскоре стала; после команды «вперед» птица взлетела, но приятель не стрелял. Подхожу и спрашиваю, в чем дело? В ответ он удивленно смотрит куда-то вперед, как бы не веря своим глазам, и отвечает, что был перепел. Сомнения одолевают и меня. Ну откуда, скажите на милость, 6 мая в Вологодской области перепел? В наших-то краях центральной России перепел появляется не раньше второй половины мая, да и то не каждый год. А тут – на тебе, пятьсот километров на север от Москвы. Здесь в августе-то перепела днем с огнем не найдешь. На всякий случай навели собаку на перемещенную птицу – точно, перепел. Стрелять первопроходца мы, конечно, не стали, а вернувшись домой, в Москву, первых перепелов наблюдал в Марковских лугах на Клязьме, как и обычно, после 20 мая.
Вернемся теперь к необычной нынешней зиме 2006–2007 года. Что нам только не сулят ученые от этой затянувшейся теплыни: и таянье льдов в Ледовитом океане, и наводнения, и вообще близкий конец света. Достало необыкновенное тепло даже медведей. Говорят, они не ложатся в берлоги, шатаются по лесам, а в зоопарках если слегка задремлют, то все равно без конца во сне ворочаются. Зато с птицами вроде теоретически все в порядке. У пролетных, хочешь не хочешь, подавайся на юг, ибо световой день сократился. У наших зимовщиков опять же лафа – снежного покрова почти нет, кормов сколько хочешь.
Теория теорией, а на практике вроде все так, да не совсем.
Пригласили меня знакомые легашатники во второй половине октября поехать в Тульскую область поискать перелетных вальдшнепов. С вальдшнепом в эту длинную осень, по словам многих охотников, творилось что-то непонятное. Одни говорили, что он уже прошел, другие – что только-только начал идти; третьи – что он вообще еще не трогался.
Добросовестно прочесали заросшее довольно густым березняком поле и насчитали на три собаки десять подъемов; из них двух птиц взяли... Вышли в поле, где, по утверждению одного из наших охотников, летом держались перепела. «Ну какие теперь могут быть перепела? – подумал я. – На дворе вторая половина октября». По информации, полученной с юга, в основной своей массе перепел оттуда ушел в середине сентября, а тут центральная Россия – Тульская область.
Иду по этому полю, собака добросовестно челночит по невысокой стерне. Я твердо уверен, что старания ее напрасны, хотя, с другой стороны, думаю, что пусть себе напоследок разомнется – ведь впереди у нее длинная «диванная» зима. И вдруг почти лежачая стойка... Подхожу, собака начинает разбираться в набродах бегущей птицы, и наконец – подъем. И точно – перепел! Птицы было немного, и она страшно бежала, но тем не менее несколько перепелов было взято, и это – 17 октября... Позднее один наш пойнтерист сообщил, что под Каширой он стрелял перепелов еще позднее – в середине ноября.
И наконец, в этот же охотничий сезон в начале января меня пригласили на охоту по копытным в Тверскую область, район Нелидова. С некоторых пор зверей мне стрелять стало как-то жаль, а вот походить в загоне и подышать свежим воздухом – это с удовольствием.
От Москвы отъехали километров на сто; по дороге в лесу снег еще был, а вот дальше, после Ржева, он исчез полностью. Поля голые, леса мокрые, под ногами слякоть – одним словом, погода мерзость, да и только.
В третий день охоты по бесснежью загоны были сплошь пустые. Мне это надоело, и мы с приятелем на следующий день решили взять своих пойнтеров и просто погулять с ними в поле.
Заброшенный луг, по которому вихрем носились наши собаки, весь зарос полегшей некошеной травой, среди которой виднелись многочисленные лужи... Идем себе вдвоем, беседуем о том о сем, и вдруг краем глаза вижу, что моя собака стала. Ну, думаю, совсем исстрадалась, бедная, бегая по пустому месту, и стоит, видно, «по птичке». Подхожу ближе – стоит. Теперь решаю, что стоит она по свежим набродам тетеревов, здесь раньше неоднократно замечалась их стая. Подхожу вплотную – стоит. Приятель тоже заинтересовался этим зрелищем.
Посылаю собаку, и из лужи появляется бекас. От неожиданности мы оба буквально онемели. В Тверской области, 6 января – бекас! Такого быть не может. Ну хорошо, что нас двое, а то бы никто не поверил, и все это было бы отнесено к обычным охотничьим байкам! Между тем птица переместилась метров на двести и села. Навожу собаку, следует очень хорошая дальняя работа; опять подъем – бекас – точно! Полет у птицы был совершенно нормальным, и судя по нему не возникало ощущения, что бекас был подранен или вообще имел какой-то дефект.
Долго мы стояли и размышляли над этим феноменом природы. Ведь примерно десять дней назад перед оттепелью был мороз до десяти градусов со сплошным, правда, неглубоким снежным покровом. И как только умудрился выжить в это время загадочный бекас? Правда, рядом с лугом протекала все еще не замерзшая река, и, вероятно, по ее берегам можно было найти корм. Ну а дальше что? Впереди был снежный и морозный февраль и о том, выжил ли бекас, догадавшись откочевать к югу, или погиб, остается только догадываться.
