Пётр был охотником, страстным, самоотверженным, забывающим всё на свете, кроме охоты. Он ушёл с работы, жена с сыном в городе, а он в лесу вместе с неразлучной помощницей - западносибирской лайкой. Пёс под стать хозяину. Кроме охоты, он ничего не умеет. Западносибирская лайка по кличке Серый была взята три года назад Петром из большого помёта, когда он был в командировке в Сыктывкаре на семинаре охотоведов у одного местного "комика", так вятичи называют аборигенов Коми. Окрас и стати кобеля были очень похожи на волчьи, и лишь закрученный бубликом хвост отличал его от лесных братьев. Добрый был кобель, работал одинаково хорошо как по "мелочи", так и по крупному зверю. Правда, бывало, когда Пётр охотился на кабанов, Серый иногда, встретив белку, "скалывался" с кабаньего следа и, побрехав всласть на белку, вскоре снова уходил за кабаном. В лесу было уже много снега. Кабаны пробили тропы, вырыв в снегу целые траншеи, которые использовали и лисы, и зайцы.

В том углу водилось несколько кабаньих семей, соединившись в одно стадо, они оборудовали обширные лёжки в густом молодом ельнике, наломав и стащив в кучу сухой и зелёный лапник, а некоторые, как правило одинцы - крупные секачи, которые периодически наведывались в стадо свиней, видимо, в поисках пустующей самки, устраивали лёжки прямо на муравейниках. На таких сухих, высоких, тёплых "перинах" кабаны иногда спали так крепко, что позволяли подходить на ружейный выстрел. Только крепкая непролазная зелёная лесная чаща не давала возможности охотникам полностью воспользоваться предоставившейся внезапностью.

Друзья, а Пётр отправился на охоту с верным соратником -Кузьмичом, на удобных широких камусовых лыжах сначала шли по кабаньей тропе, но затем сошли и направились в сторону заболоченного оврага - к лёжке кабанов. Серый ушёл вперёд, но голоса пока не подавал. Кузьмич пошёл по заросшей осинником просеке, а Пётр - напрямик к лёжкам. Не прошло и пяти минут, послышался резкий выстрел. "Видимо, Пётр не успел сделать второй", - подумал Кузьмич. Под раскидистой мохнатой старой елью на высокой подстилке из сухого лапника крепко спал секач. Он подпустил Петра где-то шагов на 15 и, причуяв человека, с перепугу внезапно вскочил и огромными прыжками стремительно понёсся прочь от страшного запаха. Пётр на камусах шёл почти неслышно, но для него эта встреча тоже была неожиданной.

- Почему не бил дуплетом?

- Стрелял навскидку, убегающий кабан поднял фонтаны снега, несся, как паровоз, стрелять второй раз - просто колыхать воздух.

Пройдя метров 50, увидели, что кабан сбавил скорость, перешёл на рысь и на белом, взбитом, рыхлом снегу загорелись алые капельки крови. Однако попал. Секач был крупным, снег не доставал до брюха, лишь в низинах шерсть, касаясь снега, вычертила неглубокие бороздки, как будто кто-то мягким веником прочертил полосу на снегу. Окрылённые успехом, охотники побежали по следу раненого кабана. Зверь пересёк незамерзающий ручей, питаемый родниками.

Внезапно охотники услышали голос Серого. Пёс "брехал" глухо, злобно.

- Это на зверя, вперёд!

Быстро, перескакивая через скрытые под снегом валежины, охотники понеслись на голос. Вскоре лай собаки стал отчётливо слышен. Пёс злобно, захлебываясь, бросался на невидимого зверя. По голосу было понятно, что Серый "крутит" кабана.

Не дойдя несколько сот метров, охотники разошлись и стали с разных сторон скрадывать зверя. Вот за этим молодым густым ельником Серый ожесточённо атакует, пытается сделать хватки, а кабан крутится, не даёт собаке зайди сзади, отчётливо слышно специфическое щёлканье кабаньих клыков. Но ничего не видно, ельник сплошной стеной отгородил собаку и кабана. Не подшуметь! Не дай бог подшуметь, кабан тут же сорвётся и поминай, как звали. Сердце бешено колотится в груди, кажется, что оно вот-вот выскочит. Спокойно! Нужно немедля погасить внезапное нервное возбуждение! За этой ёлкой, кажется, есть прогал, тихо и быстро вперёд!

Кузьмич падает на снег. Чёрный огромный вепрь кидается на собаку. Серый ловко увёртывается, делает резкий выпад. Кабан тормозит, поднимая фонтаны снега, круто разворачивается, кобель отскакивает, и мушку внезапно загораживает чёрная масса. Выстрел-дуплет. Секач утробно ухнул и помчался напролом сквозь ельник. Через секунду гремит выстрел Петра.

На ходу, разломив стволы и выбросив стреляные гильзы, Кузьмич продирается сквозь еловую крепь на место, где мгновение назад были кабан и Серый. Чисто. По следу, вперёд за ушедшими кабаном и собакой. Тут и Пётр.

- Кажись, попал, секач дёрнулся после выстрела. На снегу валялся пучок чёрной длинной щетины.

- Эх, парикмахер!

- А ты, где твои выстрелы?

Но тут же на снегу возникает обильно окроплённый алой, в маленьких пузырьках, кровью след. Ура! Есть верное попадание!

Снова быстрая ходьба по кровяному следу. Кабан добре кровит, идёт прямо, проламывается через крепкий валежник, сухостой, приходится обходить, на лыжах не пробиться. Через некоторое время долетает до слуха лай Серого. Остановил! Молодчина, Серко!

Снова, не добежав несколько сот метров, охотники расходятся для скрадывания кабана. Но на этот раз кабан не дал им подойти на выстрел. У Кузьмича под лыжей треснула валежина. Этого было достаточно, чтобы вепрь сорвался с места и исчез в лесу. Опять тропление, крови на следу стало меньше.

Ещё один раз Серый остановил подранка, но охотникам и на этот раз не удалось скрасть секача. Причуяв или услышав, зверь снова ушёл. Стало смеркаться. Мокрые, уставшие, Кузьмич и Пётр пришли на кордон.

По утру охотники отправились в лес искать и добирать подранка. Ночью Серый вернулся на кордон, бросив секача в лесу. Так было всегда, когда Петру не удавалось засветло добрать зверя. Серый, покрутив его и почувствовав, что хозяин не подходит, через несколько часов бросал работу и возвращался домой.

Ещё ночью пошёл пушистый обильный снег, поднялся ветер. Охотники направились в тот угол, где вчера в последний раз ушёл от них кабан. Вышли на место. Начали тропить. Пётр не брал Серого на поводок. Пёс как будто сознательно понимал, что вчерашняя охота продолжается и не "скалывался", работал по старому зверю. Добрый был пёс.

Затрещали сороки. В небо поднялись вороны и с гортанным карканьем закружили над лесом. Удивительные существа, нашли подранка и сопровождают его, как будто знают, что кровь ещё живого зверя - это скорая верная пожива для них.

И тут Серый подал голос. Затем всё стихло. Вперёд, на голос! Кабан лежал под выворотнем огромной берёзы. Лёжка была красной от крови. По следу было видно, что кабан волочил переднюю левую ногу.

Вскоре охотники снова услышали голос Серого. Лай слышался с одного места, не перемещался, кобель "держал" секача. Снег и ветер одновременно помогали и, в то же время, мешали, скрадывая, заглушая все лесные звуки. Охотники подошли к зверю, скрытому густым ельником. Каждый со своей стороны стал обходить, пытаясь найти прогал между ёлками. Кузьмич уже вышел на удобную позицию. Дальше двигаться было опасно, кабан мог его заметить. Подняв ружьё, он стал ловить момент, когда зверь в борьбе с собакой подставит ему бок. И в этот момент он почувствовал, как кто-то толкнул его в ногу выше колена. Всё произошло настолько внезапно, что охотник на мгновение оторопел. Обернувшись, Кузьмич увидел русскую гончую. Что за наваждение! На шее у неё висел обрывок верёвки.

Он не успел ничего предпринять, как выжловка обошла его и рысью, напрямик, по снегу направилась к кабану. "Вот дура, откуда ты взялась, испортишь вконец охоту", - про себя выругался Кузьмич.

Кабан, заметив приближающегося нового врага, бросился навстречу. Вместо того, чтобы отбежать, увернуться от несущегося, разъярённого вепря, выжловка спокойно шла на сближение. Кабан тяжело, прорезая глубокий снег, подбежал к собаке и со всего маху поддел её рылом. Гончая с жалобным визгом, перелетев через секача, упала в снег. И в этот же момент Серый вцепился под хвост кабану. Зверь утробно ухнул и закрутился на месте, поднимая снопы снега. Кузьмич по ходу движения кабана поймал его на мушку. Кабан осел, но мгновенно вскочил и кинулся в сторону. Видимо, рана жгла сильнее, чем клыки Серого. Грянул выстрел Петра. Секач бешено хрюкнул. Снова выстрел. Через некоторое время Кузьмич услышал голос Петра: "Готов!" Кабан лежал, уткнувшись клыкастым рылом в глубокий снег. - Хорош, с полем тебя, Петруха, ты начал, ты и закончил. Кузьмич ушёл за лошадью, а Пётр стал снимать шкуру. Первый выстрел с правого бока лишь задел кабана. Второй и третий - перебили переднюю левую лапу выше колена и задели лёгкое, четвёртым - пробита холка, но позвоночник не задет. Пятый, шестой и седьмой выстрелы - по месту: пробиты лёгкое, грудина и шея.

Выжловка легко отделалась и выжила. Клык секача лишь разрезал шкуру и скользящим ударом прошёлся по рёбрам.

Владимир Стрюков
МастерРужье, №57, декабрь 2001